Игорь Кон о том, когда и почему у людей появились имена

Говоря о генезисе местоименных слов, мы уже обраща­ли внимание на их этимологическую связь со словами, обозначающими тело или душу. «Душа» — не только про­образ, но часто лишь другое наименование «самости». В первобытном сознании душа, понимаемая как жизненная сила, или как гомункулус (маленький человек), сидящий внутри индивида, или как его отражение, тень, всегда так или иначе связана с телом. Разные народы отводят душе разное местопребывание. [...]

С той же проблемой мы сталкиваемся при изучении личных имен. В чисто грамматическом аспекте все собствен­ные имена суть обозначения предметов и одновременно средства коммуникации. Однако личные имена имеют спе­цифику. Имя (с большой буквы) отличает своего носителя от всех остальных людей, особенно в его собственном са­мосознании. Собственные имена первыми усваиваются ре­бенком и последними утрачиваются при некоторых расстрой­ствах речи. В то же время имена функционируют как опре­деленные социальные знаки, указывающие происхождение, семейное положение, социальный статус и многие другие качества своих носителей. Хотя эти функции кажутся про­тивоположными, они лишь отражают двойственность поня­тия эго-идентичности, в котором социальные свойства не­разрывно переплетаются с индивидуальными.

У бесписьменных народов личные имена были родовым, племенным или семейным достоянием, их распределение составляло прерогативу общины и регулировалось строгим ритуалом, а сами они, как правило, обозначали конкретные отношения своего носителя к другим членам общины, род его занятий, местожительство и т. д. Вместе с тем имя на­делялось особой магической силой и рассматривалось как составная часть лица. Магическое значение имени побуж­дало скрывать его или иметь несколько имен. Многие ре­лигии запрещают называть вслух имена божеств или обо­жествленных властителей. Египтяне избегали употреблять имя фараона, японцам не должно называть имя императора. Личные имена нередко скрываются, чтобы обмануть врагов или злых духов. О людях предпочитают говорить описатель­но: «тот, о ком ты спрашиваешь», «сын такого-то». Во мно­гих древних обществах люди подчиненного социального статуса — рабы, женщины, маленькие дети — не имели лич­ных имен; их обозначали по имени владельца или через родственные отношения — жена или мать такого-то. Отсут­ствие имени означало социальное бесправие и отказ в пра­ве на индивидуальность.

Отождествление имени и именуемой индивидуальности характерно не только для архаической психики, Личное имя как бы подтверждает и утверждает достоинство индивиду­альности. Недаром на каторге имя человека заменялось номером, тем самым он как бы лишался индивидуальности.  

Имя (с большой буквы) психологически относится к «до­-логическому», образному слою мышления. Восприятие име­ни — своего рода узнавание. «Человек, услышавший имя, должен был его узнать, «читая» внутри себя (здесь можно напомнить представления Платона о познании при помощи идей, о любви к идее как о пути познания). Над именем не производится логических операций, просто происходит внут­реннее сосредоточение над ним, его узнавание в процессе медитации над ним. Имя стоит вне логики — о том, что сто­ит за именем, нельзя узнать из сопоставления слова-имени с другими словами, ибо с именем связано именно то, что органически присуще только ему одному... Имена не пере­дают чего-то от одного лица к другому, а служат только ключом для включения механизма воспроизведения чего-то внутри нас».

Иными словами, то, что для общества служит социаль­ным знаком, индивид воспринимает как собственное досто­яние, как свою сущность. Различение этого требует высоко­развитого, абстрактного мышления, которым первобытный человек не обладал. Его сознание было партикуляристским. Поскольку «племя оставалось для человека грани­цей как по отношению к иноплеменнику, так и по отноше­нию к самому себе», первобытный индивид не знал общего понятия «человек». Человек для него — только соплеменник (типичные оппозиции племенного сознания: люди — нелю­ди, живые — неживые люди, настоящие люди — немые, безъязыкие, варвары и т. д.). В силу этого партикуляризма индивид и себя самого может оценить только ограниченной меркой: сравнивая себя с другими членами своего племени, он видит только количественные, но не качественные раз­личия.

Источник: И. С. Кон. В поисках себя: Личность и ее самосознание. – М.: Политиздат, 1984. – С. 42-44.