Что делать если в труды новатора пытается вмешаться политика?

Что делать, если незаметно подкравшаяся политика пытается навязать свою пропаганду в труды социального инноватора? Нужно ли закрыть все школы на территории этой страны? Сделать заявление в местном СМИ, что «мои труды ‎вне политики»? Или взять и уехать? В этом фрагменте читайте, что сделала великий педагог Мария Монтессори, чтобы сохранить свое наследие.

***

В 1923 году генеральный директор начального образования Джузеппе Ломбардо Радиче, который в десятые годы демонстрировал энтузиазм по отношению к монтессорианским Домам Детей и еще в 1923 году особо подчеркивал, что очень ценит их, выдвинул против Марии Монтессори серию тяжелых обвинений: он обвинял ее в краже идеи Розы и Каролины Агацци, утверждая, что только две сестры из Брешие – честно говоря, весьма посредственные в интеллектуальном плане – разработали по-настоящему итальянский метод работы с детьми. Это был удобный случай польстить Муссолини и разгромить идеи интернационализма.

По ту сторону таких не очень ясных перемен идей можно с уверенностью выделить тот факт, что образовательная модель, к которой призывал Ломбардо Радиче, наравне с моделью Джентиле, была главной педагогической темой немецкого неогуманизма – того самого Bildung, которое предлагало образование, направленное на смирение и гармонизацию инстинкта, и вместе с сильным призывом к греческому архетипу, рассматриваемого главным образом с точки зрения парадигмы превосходства, – получить конкретное воплощение в этой доктрине.

Складывалось впечатление, что формально оказываемая поддержка монтессорианскому движению со стороны Правительства – это простая уловка, чтобы поддержать хорошие взаимоотношения с ученой, особенно полезной в формировании международного общественного мнения современной и толерантной Италии. На самом же деле педагогику Монтессори хотели опустошить, уйти от ее глубокого содержания, выдернуть из нее зажигательный фитиль.

На Ломбардо Радичи производились и другие ядовитые нападки. К Монтессори прикрепляется определение «роковой женщины», «обольстительницы» и даже «аферистки». К этому добавлялось, что прибыль, получаемая от продажи книг и материалов, составляла единственный источник средств к существованию для нее и для ее сына. Марио все еще жил в доме матери вместе со своей женой и четырьмя детьми. Кроме содержания семьи, деньги уходили на оплату путешествий, организацию курсов и конгрессов, а также для ведения корреспонденции.

В привычной для себя манере Мария Монтессори не стала подкармливать полемику. Она оставляла обвинения без ответа, будто они ее не касались, но постепенно взаимоотношения с фашистской властью, которые она вела на благоразумной дистанции, начали ей досаждать. По окончании международных курсов, проведенных в Риме в 1930 и 1931 годах и конференций за границей, особенно конференции в Женеве о мире, имевшей международный резонанс, внутреннее противоречие между двумя непримиримыми сторонами прояснилось.

В 1934 году выходит постановление о закрытии всех школ Монтессори, как для взрослых, так и для детей. Исключение сделали только нескольким маленьким классам, которые выживали в полутюремных условиях. Возникший вакуум заполнили деревенские школы АНИМИ, пользовавшиеся отсутствием Монтессори, которая теперь находилась вне Италии.

Особенно любопытно, что происходило это несмотря на то, что сестры Агацци, получившие католическое образование, решили переместиться на внеконфессиональные позиции подобно их учителю Пьетро Паскуали. Их образовательное предложение было вскоре взято на вооружение сотней школ, управляемых религиозными орденами. На самом деле причина была проста. Агаццианский детский сад был «задуман как хорошо организованная семья, в которой учитель обладал властными полномочиями, помогающими развить все способности ребенка» и был против научного утверждения Дома Детей, внимания к индивидуальности ребенка и завоевания им своей независимости.

Выход третьей редакции «Моего метода» в 1926 году предоставил Ломбардо Радиче возможность породить еще одну полемику. Он обвинял Монтессори в том, что она убрала посвящение «Дорогой памяти Аличе Франкетти», стоявшее на титуле в предыдущих изданиях. Довольно загадочный факт, особенно потому, что наряду с копиями книг, в которых стоят слова посвящения, есть и другие, в которых оно необъяснимым образом вырезано.

Как бы то ни было, теперь становится понятно, что органичные режиму интеллектуалы из аппарата правительства изолировали Монтессори, на которую, несмотря на ее огромную известность, они смотрели с нескрываемым высокомерием, как на основательницу образовательной формулы, поражающей своей несуразностью и изначально лишенной крепких философских оснований.

Несомненно, Доктор Монтессори думала об этих критиках, когда в 1947 году, вернувшись в Италию, давала интервью журналистам в Гранд Отеле Рима. Вот о чем она говорила: «Я открыла не просто образовательный метод. Со мной произошло своего рода озарение. Видите ли, я никогда не изучала педагогику. Фашисты избавились от моих школ, потому что базировались на националистической идее, а я отказывалась обучать войне. Таким образом мне пришлось уехать, и я очутилась в Испании. Самое главное для меня – свобода. Я всегда делаю так, как думаю. Не хочу, чтобы меня представляли как ярую антифашистку, политика меня не интересует, все политики ошибаются. Мы должны построить новый мир по новым лекалам и из новой материи, а не из смехотворно перекроенной материи, которую мы видим сегодня».

Необыкновенное заявление. Неизвестно, насколько верно оно передано, но абсолютно ясно, что подлинный смысл его не затемняется возможными лексическими неточностями: любая ненатуральная надстроечная идеологическая структура, которую стараются навязать ребенку, а значит, и взрослому, хотя и может иметь эфемерный успех, обречена в конце концов показать себя в своем истинном свете, а именно как неуклюжую пародию, в которой отличная натуральная ткань неумело и несуразно порезана.

Конечно, Монтессори можно упрекнуть в том, что она слишком поздно поняла и обличила жестокую и обманчивую природу режима. Однако многие интеллектуалы и главы государств в Европе приветствовали Муссолини как человека, несущего обновление.

Удивительно, что даже Пий XI не скупился на заявления, что для справедливого и определенного решения проблемы противостояния Церкви и Государства, длившегося десятилетиями, «нужен был такой человек, какого нам послало Провидение; человек, который не будет заботиться о либеральной школе». Не прошло и двух лет, как тот же Понтифик, реагируя на срочный роспуск всех молодежных организаций, не зависящих напрямую от Национальной Фашистской Партии и Молодежной Организации Балилла, подчиняющейся Министерству Внутренних дел, возвысил голос против попытки «полностью монополизировать молодежь, от самых маленьких до взрослых, с единственной целью пользы партии, режиму, основанному на идеологии, открыто призывающему к языческому культу государства и политике, находящейся в полном противоречии с естественными правами семьи и сверхъестественными правами Церкви». Создатели нового курса – утверждал Папа – показали свою «полную некомпетентность и вопиющее незнание рассматриваемых вопросов», и «последние события», заключал он, «должны были всем открыть глаза».

Вне всяких сомнений, все это не дает нам права судить о том, что Мария Монтессори сделала свой выбор поздно, а показывает, что она не сразу смогла отделиться от распространенных в то время взглядов. Факт остается фактом: Муссолини, подчинявшему всех своим целям, ни лестью, ни угрозами не удалось приручить ее, даже закрыв ее школы, запретив издания ее книг и поручив ОВРА шпионить за ее сыном.

Источник: Г. Х. Фрешко. Мария Монтессори: реальная история. Жизнь, идеи, свидетельства. – Екб.: Народная книга, 2021. – С. 146-150. Используется изображение montessori150.org.